Три года прошло со дня начала российско-грузинской войны. Плоды 5-идневной августовской войны, до сих пор пожимает и Россия и Грузия - Россию на международной арене назвали «агрессором» и «оккупантом», а Грузия вновь безрезультатно требует восстановления статус-кво, который имелао до войны в августе 2008 года, сообщает «GHN».

По официальным данным жертвами войны только с грузинской стороны стали 168 военных, 16 сотрудников полиции, 188 мирных жителей...

Какова ситуация спустя 3 года после войны, что угрожает территориям Грузии, «признанным независимыми», признаков деоккупации которых, пока не наблюдается. Об этом с агентством «GHN» беседовал конфликтолог Паата Закареишвили.

- Господин Паата. После августовской войны 2008 года прошло три года. За это время, власти Грузии разработали несколько документов, рассчитанных на решение конфликта, в том числе, государственную стратегию. По вашему мнению, какова нынешняя ситуация?

- Ситуация до войны была намного лучше, чем сейчас. С нынешнего пересмотра, в августе 2006 года была ситуация, о которой можно только мечтать - между сторонами велись переговоры, Сергей Шамба приехал в Тбилиси, и привез серьезный документ... До этого, в декабре 2005 года, на имя Саакашвили документ направил Кокойты, в котором предлагал переговоры, то есть шел диалог. Трудно, медленно, но шел.

Переговоры на грузино-абхазском уровне, прекратились в августе 2006 года, когда власти Грузии ввели армию в Кодорское ущелье, и нарушили Московское соглашение, согласно которому, никто не имел права вводить вооруженные силы у ущелье - ни русские, ни абхазы ни грузины. Там должна была быть только местная милиция.

В ноябре 2006 года, наши власти допустили уже вторую ошибку, когда провели т.н. альтернативные президентские выборы в Южной Осетии в Ахалгори, и избрали Дмитрия Санакоева. Это прекратило любые контакты в грузино-осетинских отношениях, завершился мирный процесс, и началось отчуждение, что эффективно использовала Россия, которая вовлекла и заманила нас в военное положение.

После 2006 года, (а не после 2008 года), ничего не изменилось. Грузино-абхазские и грузино-осетинские отношения сегодня такие же отчужденные, как и с лета 2006 года.

Только грузинской стороне не подвластно исправление ситуации или же восстановление статус-кво. Это входит в интересы, абхазов, осетин, и что самое главное - русских. Но, чем меньше Грузия будет подключена к решению конфликтов с Абхазией и Цхинвали, тем больше Россия будет присваивать эти территории. К сожалению, никто не осуществляет российскую политику и российские проекты в Грузии так, как нынешние власти нашей страны.

- Что вы подразумеваете? В чем видите осуществление российских проектов?

- Мы не говорим с абхазской и осетинской стороной, и все бросили на Россию. Мы только говорим, а Россия все присваивает и присваивает наши территории. Мы ничего не делаем, чтобы приостановить этот процесс.

- То есть, по вашему мнению, только грузинская сторона виновата в том, что не заметна динамика в отношениях с сепаратистскими регионами?

- Я не говорю, что только власти Грузии виноваты в этом, но в первую очередь виноваты они. Естественно, что ни абхазы, ни осетины, не пойдут к нам с восторгом, но необходимо делать какие-то шаги, с тем, чтобы результат был через 2-3 года?

- Что мы можем сделать, но делаем?

- В первую очередь, мы должны открыть административные границы, и все, кто желает попасть в Южную Осетию, дать такую возможность. Действительно, не пропускают и осетины, но мы должны сделать свое дело. Открытие общества означает, что мы не будем причиной закрытости. Кроме этого, серьезная ошибка и в том, что мы не пропускаем скот через административные границы, в особенности в Ахалгорском районе, и мешаем местному населению. Мы должны содействовать тому, чтобы население осталось в Ахалгорском районе, но напротив, делаем все для того, чтобы те кто остался в Ахалгори, уехал оттуда - создаем условия в Церовани, хотя в Ахалгори, в отличие от других районов, не создаются проблемы для грузинского населения. Там нормальные условия, которые в тысячу раз луче чем в Гальском районе. Несмотря на это, мы хотим вывести население из Ахалгори. Но мы называем тех кто там живет и пытается остаться - предателями, и создаем тысячи проблем - не даем зарплат, создаем максимально сложные условия.

Я бы так же признал бы абхазские паспорта, как документ для внутреннего потребления, и сделал бы тоже самое по отношению к осетинским паспортам. Заявил бы, что эти паспорта - грузинские удостоверения личности, и распространил бы на них все социальные преимущества, в том числе с точки зрения здравоохранения, образования и т.д. Кроме этого, я бы в одностороннем порядке принял бы решение по обмену заключенных и пленных по принципу «все на всех». Свел бы на нуль наличие всех заключенных, и создал бы комиссию, которая в будущем бы не допустила арест людей. Эта практика действует в мире. Мы не можем осуществить юрисдикцию в Цхинвали, и исходя из этого, лучше другими формами управлять судьбой людей и гуманитарные вопросы.

Одним словом, можно сделать многое, если перечислять все - то уйдем далеко, но Грузия ничего не делает. Нет необходимости выступать одновременно со всеми предложениям. С начала надо сделать один шаг, потому другой.

- Вы упомянули легитимацию абхазских паспортов. Означает ли это в определенной форме признание сепаратистского региона, и не последует ли за этим протест грузинского общества?

- Необходимо делать какие-то шаги и это факт, а обществу необходимо разъяснять необходимость этих шагов. Во вторых - мы ничего не хотим уступать, и просто так желаем получить Абхазию и Южную Осетию?! Прошло 20 лет, и надо задуматься об этих 20-и годах. Тот кто возмутится, пусть вспомнит эти 20 лет - какие шаги были сделаны после завершения военных действий? Легко все отрицать. Я 20 лет работаю в этой сфере, и кроме неприемлемости моих идей, я ничего больше не слышал от грузинского общества. В конечном итоге, мы все больше погружаемся в собственное болото. Спросим себя, что еще мы можем сделать? Допустим, Закареишвили не приемлем, но что ты сам предлагаешь своему государству? Я не слышал никаких предложений, кроме того, что должно произойти восстановление территориальной целостности Грузии и должны вернутся беженцы, но где территориальная целостность, где беженцы?

Возвращение беженцев произойдет только после регуляции конфликта на политическом уровне. К сожалению время уходит. Часть беженцев из Абхазии уже пожилые, а некоторые умерли. Их дети и внуки, рождались не в Абхазии, а в других регионах. Происходит их интеграция с остальной Грузией. Многие из них уже не сухумцы, а тбилисцы, жители Зугдиди или Кутаиси. Следовательно, с течением времени, все больше уменьшается количество тех людей, которые могут иметь желание на возвращение. Поэтому уже время, немного раскрыть глаза, и подумать о том, в чем дело?

- Господин Паата, исходя из ваших слов, вам не очень нравится государственная стратегия по оккупированным территориям. Вы думаете, что документ следует изменить?

- Естественно. Я говорил об этом с самого начала. Хочу отметить, что власти изначально подключили меня к разработке этой стратегии, но как вижу, только потому, чтобы в последствии говорить, «в составлении документа, участвовали и оппоненты». К сожалению, комиссия не учла ни мое мнение, ни мнение моих коллег.

Стратегия изначально была мертворожденной, так как очевидно, что позиция заложенные в нее, не могли бы работать. В первую очередь ,это касается названия документа: «Стратегия по оккупированным территория». У нас уже есть закон об оккупированных территориях, которым мы определил, что территория Грузии оккупирована. Закон стоит выше всякой стратегии, поэтому в документе, который мы предлагали абхазам и осетинам, не было необходимости использовать слово «оккупация». Естественно, что какого бы хорошего содержания не была бы стратегия, исходя из названия, она была бы не приемлемой для них. Что касается непосредственно текста, мои замечания были связаны с перераспределением ответственности за случившееся. В документе разговор идет только об ответственности России, агрессии России по отношению к Абхазии и Цхинвали, тогда, когда они не считают себя жертвами России. Абхазы и осетины считают себя жертвами Грузии. Следовательно, я говорил, что в документе должна была быть расписана и ответственность Грузии, и мы должны были сказать, что и грузинская сторона допустила ошибку, или же надо было изъять запись о чьей-то ошибке, и начать все с чистого листа, на что власти не пошли. Еще одно замечание, связанное со стратегией, заключалась в том, что в ней вообще не были видны абхазская и осетинская сторона, в качестве стороны конфликта. Такой стороной там была указана только Россия. Одним словом, то, что мы предлагали абхазам и осетинам по своему содержание, было не таким уж плохим, но обложка была настолько неприемлемой, что очевидно, что никто не пошел бы на это. Поэтому, я считаю, что стратегию надо менять.

- То есть, по вашему мнению, рано думать об деоккупации до тех пор, пока власти Грузии, кроме России, не признают Абхазию и Цхинвали стороной конфликта?

- Естественно. Ошибочный подход, когда мы говорим, что у нас конфликт только с Москвой. Подобный подход действует только против нас.

То, что мы получили в Южной Осетии в августе 2008 года, результат основанный на огромной политической ошибке, что позволило России выйти и на Кодорское ущелье, позволило признать оба региона независимыми государствами, оформить с ними международное соглашение, и на основании этого соглашения, ввести туда свои войска.

Авантюристическая и волюнтаристическая политика властей Грузии, создала новый конфликт - это конфликт Тбилиси-Цхинвали. Хотя грузинская сторона не хотела этого, однако, в замен, этого желала Росси, и получилось так, как она и задумывала. Россия заманила нас, обманула...

«GHN». Беседовала Лела Багдавадзе.