Заявление от Нуну Бендукидзе, сестры Кахи Бендукидзе:
Анастасию Гончарову мы все впервые увидели после смерти Кахи. Я помню, как, после звонков и просьб со стороны Анастасии, Наташа буквально за руку привела ее к нам в семейный дом, в квартиру мамы, где стоял гроб с Кахой. Это были ужасные дни, но мы встретили ее теплом и добром. Это несмотря на то, что Каха никогда не говорил об Анастасии ни в семье, ни публично, никогда не засвидетельствовал и подтвердил его отцовства, не включал ее в свои анкеты, документы и декларации, никогда не упоминал в сотнях, данных им интервью. Невозможно предположить, что Каха не знал о существовании разнообразных юридических, нотариальных или медико-биологических способов установления и признания отцовства, при жизни или на случай своей кончины. Однако за всю свою жизнь и за 24 года жизни Анастасии он этого не сделал. Когда говорят о воле Кахи, прошу этих людей иметь в виду и реальность.
Несмотря на то, что мы не знали Анастасию и никогда не слышали о ней, мы повели ее домой и познакомили с семьей. Я сказала ей, что она обязательно получит свою долю, и только потому, что, как она говорит, Каха заботился о ней. Я попросила только одно, не мешать супруге Кахи в этом законном и легитимном процессе и не обращаться в суд. Все можно решить внутри семьи, не устраивая публичных представлений. Ведь очевидно, что, к сожалению, Каха уже никогда не сможет быть ее отцом, жива только память о нем, она принадлежит всем, кто его помнит. Эту память нельзя омрачать судами и дрязгами.
Несмотря на доброжелательность моей большой семьи, она была недоверчива, всеми способами старалась собрать информацию о Кахе и его наследстве, расспрашивала родных, стараясь найти следы разногласий. Потом полетела в Лондон и, не имея никаких документальных подтверждений родства с Кахой, пыталась получить в полиции его личные вещи, результаты экспертиз, его телефон, документы, компьютер с личной и деловой информацией. Лондонские чиновники не отдали ей ничего, что, в соответствии с законом, отдают только вдове покойного.
Потом она перестала звонить, появляться и, в конце концов, подала в суд на жену моего брата Наташу, с которой Каха, мама, наша семья и друзья жили 15 лет в доверии и уважении. В поданном в Тбилиси иске она требует лишить Наташу наследства и признать себя единственной наследницей. Я даже не знаю, как это комментировать.
С 2004 года Каха 10 лет прожил с Наташей в Тбилиси у нас на глазах, в доме в Дигоми, который перестроила и обставила для него Наташа. До этого они пять лет жили вместе в Москве. Она умный, порядочный и безупречно интеллигентный человек, искусствовед, куратор международных выставок, Каха гордился своей женой. В Кахином окружении, в компании его любимых друзей и в Москве, и в Тбилиси к Наташе всегда относились с нежностью и уважением. Обе наши с Кахой семьи вместе с нашей мамой и друзьями семьи жили в атмосфере взаимного доверия и заботы. Анастасии никогда здесь не было. Она никогда с Кахой не жила. По ее словам, она прилетала в Тбилиси один раз на 2 или 3 дня. Каха ни с кем ее не познакомил.
Теперь она принесла в наш дом судебные войны, обвинения, скандалы, оскорбительное неуважение. Она готова публично обсуждать личную жизнь Кахи и говорить плохое про его близких. Странно, что она явно испытывает от всего этого удовольствие, находясь в состоянии праздничного восторга, все время улыбается в фотокамеры и показывает знаки победы.
Кого она хочет победить? За что борется? За фамилию? Нет, она сказала мне, что наша фамилия ей не нужна. Она борется за деньги, не понимая, что в сущности борется против Кахи, против его жизни, против его семьи, против его главных принципов и решений. Каха всегда жил так, как считал нужным и всегда сам принимал решения. Он умер в здравом уме в Лондоне, в разгар работы и деловых встреч. Он всегда имел возможность продиктовать адвокатам любые свои решения. И никто не смеет менять против его воли и после его смерти решения, которые он принял для себя при жизни.
Всем, кто знал Каху, очевидно, что все, что она делает сейчас, вызвало бы его страшный гнев - иск против его жены, судебные тяжбы на его могиле, попытка обсуждать в судах его личную жизнь, пересмотреть ее и переписать вопреки его воле, безудержный самопиар на его имени. Все это было невозможно при его жизни, это просто равнодушное надругательство над его памятью.
Она вмешивается в его дела, жонглирует его именем, стучит кулаком на профессоров в Кахином университете, читает там лекции и заявляет о том, что будет развивать его бизнес, не имея за свою жизнь и трех месяцев работы хоть по какой-нибудь специальности. Какая насмешка над Кахиными принципами, над студентами! Он всю жизнь презирал людей, которые строят благополучие на громких фамилиях и чужом авторитете.
Ей нужно подумать, разобраться в себе, в отношениях с людьми, с отцом - тем человеком, чью фамилию Гончаров она носит, который растил и воспитывал ее много лет, которого она всю свою жизнь называла папой, с его мамой, которая, по ее словам, была ей хорошей бабушкой. Представляю, как больно этим людям, что она их сейчас отвергла и бросила. Пора задуматься о том, что, как всегда говорил Каха, личную карьеру надо делать на своем труде, а не на чужом имени и горе других, надо подумать о том, что живые люди важнее денег и войны.
Но все это осталось бы нашей частной историей, и я бы никогда не стала комментировать ее публично, если бы не главное дело Кахиной жизни. Сейчас самое главное для меня - то, что делает Анастасия и ее «союзники» наносит огромный, возможно, непоправимый вред Фонду и университетам. Там сейчас плохая, опасная ситуация. Это самое важное, и с этим надо немедленно что-то делать, защитить людей и имущество. Наташа должна осуществить легитимную процедуру фиксации того, что осталось после ухода Кахи, и перехода в новые условия.
А по-поводу Анастасии - я очень надеюсь, что все это чье-то дурное влияние, помрачение, что она придет в себя и одумается. Ей пора остановиться.
