20 сентября 2003 года президент России Владимир Путин заявил журналистам, что люди «не умерли от газа», который, по его словам, был безвредным, а стали «жертвами различных обстоятельств».

Отец одной из погибших девочек вспоминает: «Когда после переговоров с террористами, вышел врач Леонид Рошаль, он сказал, что в зале очень много детей, в том числе больных. Это был своего рода сигнал правительству: действуйте, спасайте! Но правительство не предприняло никаких шагов. После того, как Путин заявил, что не будет переговоров, не будет второго Буденовска, мы поняли, что они ничего не сделают. Имидж правительства важнее». Отец погибшей Кристины говорит, что в то время террористы с помощью одного из заложников передали послание, что если родственники заложников соберутся на Красной площади и потребуют прекращения войны в Чечне, и в этом случае дети будут освобождены.

Сегодня 23 октября-день, когда 119 человек пошли посмотреть один сентиментальный русский мюзикл, но вскоре просто заснули и не смогли проснуться. Эти люди вдохнули неизвестное вещество, которое использовали российские власти 17 лет назад во время штурма театрального центра на Дубровке в Москве.

23 октября 2003 года группа террористов под руководством Мовсара Бараева напала на театральный центр на Дубровке. В это время шел первый акт популярного мюзикла «Норд-Ост». Они взяли в заложники более 900 человек. Террористы, в том числе женщины-шахидки, выдвинули несколько конкретных требований, включая прекращение боевых действий в Чечне и вывод российских войск. Российское правительство создало два штаба- - гражданский и военный, которые должны были действовать  координированно друг с другом. 26 октября в 5:10 утра в зале, где находились заложники и террористы, сотрудники правоохранительных органов ввели газ через вентиляционные трубы, после чего спецназ ворвался в театральный центр и ликвидировал боевиков. В результате этой операции, по официальным данным, всего было убито 130 заложников и 5 человек в результате прямых террористических действий. Заложники потеряли сознание в результате вдыхания ядовитого вещества. Силовики исходя из «государственных интересов» не предупредили гражданский штаб, который возглавлял Лужков, врачей и спасателей, а милиция не очистила окрестные улицы. Бригады скорой помощи явились в театральный центр только в 06:30. Эвакуация длилась три часа, «спящих» людей в зале выносили не квалифицированные медики, а в основном милиционеры и спецназовцы. У многих развилась асфиксия из-за неправильного размещения тела. Машины скорой помощи были припаркованы на прилегающих улицах, но они просто не могли добраться до места происшествия, поскольку экскаваторы и бульдозеры блокировали выезды. О применении газа правоохранители сообщили только в 13:00, так что до этого врачи даже не знали, как вывести людей из этого состояния. Большинство жертв лежали друг на друге в автобусах, например, одна 14-летняя девочка была просто задавлена весом тел, и большинство из них не смогло выжить, потому что врачей не предупредили о веществе в организме заложников или о том, какой антидот был необходим для их спасения. Также были случаи, врачи вкалывали антидот некоторым заложников два раза, а некоторым нет, потому что была спешка. Название этого газа до сих пор не раскрывается, а создавший его химик по секретному распоряжению президента получил после «Норд-Оста» звание героя России. Кремлевские СМИ сразу же обьявили что проведенная спецоперация является успешной для российского государства. Однако по сей день члены семей погибших считают, что после этого «успешного» штурма, санкционированного Владимиром Путиным, спасательная операция не была начата вовремя, поблизости не были мобилизованы бригады скорой помощи, а врачи не смогли работать. Но главным для Кремля было то, что все 40 террористов были ликвидированы. Был ли успешным штурм, во время которого правительство думало только об устранении террористов, сохранении имиджа государства, а жизни заложников не имели большого значения? Как всегда, в лучших традициях сталинской эпохи, принесение в жертву этих людей считалось «побочным эффектом».

После трагедии было возбуждено уголовное дело. Начались поиски пособников террористов, выяснение подробностей и многое другое. Однако следствие не ответило на вопрос - почему так случилось, что столько невинных людей погибло не от рук террористов, а в результате действий правоохранительных органов. Почему их нельзя было спасти? Какой отравляющий газ был в зале? Российские власти не только не ответили на эти вопросы, но и держали в секрете происхождение, название и всю информацию об этом веществе. В итоге и в заключениях судмедэкспертов, и в материалах уголовного дела написано что смерть наступила от острой дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной опасным для жизни и здоровья сочетанием неблагоприятных факторов, возникших в период нахождения в числе заложников с 23 по 26 октября 2002 года, тяжелым длительным психоэмоциональным стрессом, пониженным содержанием кислорода в воздухе помещения, продолжительным вынужденным положением тела, обезвоживанием в связи с длительным отсутствием приема воды и пищи, длительным лишением сна, а также дыхательными расстройствами, вызванными воздействием неидентифицированного химического вещества (веществ), примененного правоохранительными органами в ходе специальной операции по освобождению заложников 26 октября 2002 года. Многофакторный характер причин смерти исключает прямую причинно-следственную связь только между воздействием на организм человека примененного газообразного химического вещества (веществ) и смертью».

Другими словами, заложники просто устали, были истощенными и еще надышались газа. Выдержали не все – а те, кому повезло, выжили. Причиной смерти погибших было указано-- «Жертва терроризма» ... Выжившие заложники, которым просто повезло, остались тяжело больными на всю оставшуюся жизнь. Некоторые даже парализованы до сих пор.

Как вспоминает сегодня одна из актрис «Норд-Оста» Александра Розовская, а тогда 16-летняя заложница, с ними был военный, прошедший Афганистан. Когда террористы захватили здание, он сказал: «Нас не спасут». И он был прав. Так считает Розовская и многие другие, которые в итоге подали иск против российского государства в Страсбургский суд. В 2011 году на основании жалобы семей погибших и бывших заложников суд по правам человека постановил, что Россия виновна в совершении преступления против собственных граждан. Страсбург посчитал, что спецслужбы сработали неэффективно по предотвращению террористического акта и не обеспечили должной защиты жизни заложников.

Перед штурмом гражданские лица - известные журналисты, политики и общественные деятели - входили в здание, чтобы облегчить участь заложников. Среди них были Анна Политковская, легендарный педиатр Леонид Рошаль, певец Иосиф Кобзон, Ирина Хакамада и другие. Им удалось занести в здание медикаменты, средства гигиены, вывести некоторых детей, иностранных граждан. Как позже сказал ныне покойный Борис Немцов, по прямому приказу администрации президента, ему и Ирине Хакамаде в конце не давали права заходить в центр , именно из-за опасений нанести ущерб имиджу правительства. Кремль просто не хотел, чтобы успешное завершение операции принесло кому-либо очки ... Анна Политковская, журналистка-герой, которую спустя годы Россия наказала именно за такую непримиримость и героизм, была одной из тех, кто делал все, чтобы добиться освобождения детей, даже ценой своей собственной жизни. Позже в материалах, посвященных этим трагическим событиям, она вспоминала, как ей удалось добиться от террористов права принести заложникам воду и соки. Выяснилось, что когда ей позволили это сделать и она с радостью выбежала на улицу для выполнения этой драгоценной задачи, госструктуры даже не смогли  предоставить это, и деньги на воду и сок собирали журналисты и пожарные, а правоохранители спорили, разрешить ли Политковской вернуться внутрь... 

В интервью «Новой Газете» руководитель московского спасательного отряда Шабалов вспоминает шокирующие подробности. Он говорит, что о дне штурма службу спасения не предупреждали. Благодаря интуиции, спасатели поняли, что дело идет к штурму, и сами стали подтягиваться из разных районов к Дубровке. Непосредственно на месте, при штурме находился всего один экипаж. На вопрос, знали ли они, что пустят отравляющий газ, он ответил: “Нас никто не предупредил, даже после того, как это уже было сделано, хотя такая возможность была. Нам же сказали только, что требуется медицинская укладка. О средствах индивидуальной защиты нам также никто ничего не сказал. А ведь у нас в экипажах всегда есть аппараты сжатого воздуха с лицевыми масками! Но наши машины близко не подпустили, в укладках у ребят были в основном бинты и жгуты: все ждали огнестрельных или взрывных ранений. Когда вбежали и увидели такое количество пострадавших, естественно, было уже не до того, чтобы бежать к машинам за противогазами. В итоге наши сотрудники и сотрудники спецподразделений силовых структур получили отравления, многих из них пришлось выводить из здания, обливать водой, отпаивать. Некоторых даже пришлось госпитализировать... Первое впечатление было, что мы вошли в зал мертвых. Никакого движения, все с опущенными головами, в неестественных позах, террористки с огнестрельными ранами, кровь. Если бы не крик спецназовцев: «Быстрее! Они все живые! Выноси, выноси!» — люди бы просто не поняли сразу, что надо делать. Даже врачам поначалу казалось, что все мертвы, – пульс у пострадавших не прощупывался. А нам, конечно, понадобились какие-то минуты, чтобы понять, что требуется вот это лекарство – налоксон. Оно было в наличии у «Альфы», и оно было у нас. Еще в машинах «скорой помощи», но в очень небольших количествах — 1—2 ампулы максимум.”

По его словам, не хочется даже представлять, что бы произошло, если бы спасатели сами подтянулись бы к центру. Также он считает что: « Газ — не убийца! Все были живы в зале в первый момент, ну может быть, единицы мертвы.

Каждый, кому успевали вовремя ввести препарат, оживал, дыхание становилось более глубоким, кто-то сразу приходил в сознание. Но хотя бы поставить нам задачу должны были? Поставить задачу больницам, другим службам. Но нас никто не собрал! Никто не поставил задач! Никто не объяснял, где кто должен находиться, каким образом поддерживать связь, по каким маршрутам двигаться, кто старший и к кому обращаться в случае, если… НИЧЕГО НИКОМУ НЕ БЫЛО СКАЗАНО!"

Но те российские чины, которые не обеспечили должного проведения спасательной операции, были вознаграждены Владимиром Путиным за успешную спецоперацию.

Главное следственное ведомство России закрыло дело спустя годы. Заключительный отрывок документа гласит: «В результате правильно принятого решения  компетентными органами РФ и грамотных действий сотрудников спецслужб преступная деятельность террористов была прекращена и предовращен гораздо больший вред, что могло привести… к подрыву авторитета России на международной арене».

И, возможно, верно то, что после тех трагических дней писала Анны Политковской- Путин действительно хотел запугать террористов и доказать свою непобедимость уже в начале своего первого президентского срока, но делал он это ценой жизни навечно «уснувших» людей и их семей.